Главный тренер «Атланта» Сергей Светлов рассказал о проблемах мытищинской команды и способах их решения, а также вспомнил некоторые моменты из карьеры игрока.
- Тяжело ли по ходу принимать команду, которая находится в критической ситуации?
- Однозначно нелегко. Не так-то просто сразу войти в коллектив, который на сегодняшний момент угодил в серьезную яму. 14 поражений в 15 матчах - это, конечно, тяжело психологически. Руководство решило команду взбодрить. Для меня, как для тренера, эта задача и сложная, и интересная одновременно: имея ограниченный период времени, вытащить команду из кризиса, поставить игру и направить в правильное русло. Положительные тенденции уже вижу. Ребята встрепенулись, одержали пару побед, все работают с большим желанием, тренируются на 100 процентов, выполняют установку – это приятно.
- Проблемы были больше психологического характера или вы обнаружили и игровые недочеты?
- Давайте так: любой тренер по-своему видит игру. В моем понимании команде требуется перестройка. Я пропагандирую совершенно другой хоккей, чем мои предшественники – вижу, что команда работала в другом направлении, и не все получалось. Согласно моему видению, первым делом нужно правильно построить оборону. И уже потом можно идти дальше, по ступеньке наверх. Пока оборона у нас хромает: есть погрешности, не совсем правильно играем позиционно, допускаем тактические ошибки, которые приходится по ходу дела подправлять. Ребята с пониманием относятся к новым требованиям и все старательно выполняют. Но внести сразу что-то новое не так просто.
Что касается психологии, конечно, такая серия поражений сказывается отрицательно: команда волнуется, теряет уверенность, руки опускаются - ребят это убивает. Но с приходом нового тренера возникает надежда. Думаю, сейчас мы вышли из кризиса. Последние игры показали, что мы практически на равных играем с любым противником и готовы «убрать» с дороги всех. Чуть-чуть нам не хватило, чтобы обыграть «Ак Барс», немножко не дотерпели в матче со СКА, обидно уступили «Магнитке». Уверен: «Атлант» набирает обороты. Нам нужны победы. У нас есть шансы попасть в плей-офф. Каждая игра для нас важна и каждое очко на вес золота. К этому я готовлю ребят – и психологически, и в тренировочном процессе. Мы идем к своей цели и приложим все усилия, чтобы ее достичь.
- До игроков как лучше «доходит» - по-хорошему или по-плохому?
- В спорте, особенно в коллективных видах, демократия – не очень хорошее дело. В работе должна быть дисциплина и порядок. Но к тиранам себя тоже не отношу. Если рабочая обстановка нормальная, и все трудятся честно, идти на экстремальные шаги, создавать конфликт совершенно ни к чему. Для ребят я открыт – если нужно решить какие-то вопросы, всегда пойму и помогу. Тюремные порядки устраивать не собираюсь. Но существуют и основные принципы хоккея: если каждый игрок будет делать то, что захочет, это превратится в анархию. Дисциплина, особенно игровая, выполнение задания, тактических действий — все это должно быть. Что касается атаки, здесь допустима импровизация. Но относительно работы без шайбы, действий в обороне, взаимодействия в пятерке - этого я требую на 100 процентов и жестко, вплоть до усаживания на лавку, выведения из состава и других наказаний.
- Как относитесь к штрафам?
- Очень положительно! Еще в наше время говорили: «Если слова неэффективны, будем бить рублем». Считаю, что штрафы – это нормальный воспитательный процесс. Если человек ведет неправильный образ жизни, нарушает режим или не выполняет определенные требования, он может быть наказан лишением премиальных или денежным штрафом. Также караются и опоздания или мелкие провинности.
- За удаления тоже штрафуете?
- А вот это необязательно: хоккей – игра контактная, иногда эмоции перехлестывают. Здесь у нас есть другие рычаги воздействия – например, если человек играет плохо, можно посадить его на скамейку – пусть посидит полпериода, подумает. Это тоже своеобразное наказание. Ну, а если, допустим, человек в меньшинстве полетел бить соперника в голову, оставил команду втроем на 5 минут, и мы из-за него проиграли, это уже явное вредительство. И оно должно жестко караться. Это не моя прихоть, все решается внутри коллектива. У нас есть свои штрафные санкции, они оговорены и четко прописаны в договоре. Все должны понимать, что, за что и почему. Нет такого: захотели – оштрафовали. Это беспредел.
- А если человек и с третьего раза не понимает?
- Тогда надо, наверное, расставаться. Или переводить во вторую команду.
- Вы, будучи игроком, на штрафы налетали?
- Конечно, не без этого. Мы тоже были молодые: и опаздывали, и задерживались, и просыпали – все бывало. Все мы делаем ошибки и учимся на них. Жизнь без ошибок невозможна, иначе она была бы идеальна и неинтересна.
- Сейчас много говорят, что молодым тренерам в России не дают работать. Вы с этим утверждением согласны?
- С одной стороны, клубы и руководство можно понять: сейчас в хоккее крутятся большие деньги, игроки имеют дорогие контракты. Когда люди вкладывают серьезные средства, они хотят как можно быстрее получить результат, ведь у каждого руководителя свои взгляды, свои амбиции. Но любому специалисту сложно показать результат за полгода или год, тем более молодому. А ждать, терпеть, рисковать никто не хочет. Тем же иностранцам, которые приезжают в Россию, их страны давали возможность проявить себя в начале карьеры. В Швеции, Финляндии, Канаде, США, Чехии, Словакии очень мало иностранцев работает – буквально единицы. Они растят своих тренеров, развивают свою школу, свою систему. Нам тоже не мешало бы задуматься о построении системы воспитания тренерских кадров. Пока же нашим молодым специалистом сложнее пробиться.
- На скамейке во время матча вы ведете себя довольно активно. Это ваш стиль работы?
- В общем-то, мы, спортсмены, все люди эмоциональные. Считаю, что мои эмоции нужны команде, особенно, когда тяжело и надо переламывать ход матча. Конечно, когда ты чувствуешь, что твоя команда настолько сильная и мощная, и ты уверен, что она победит, тогда можно спокойно стоять и наблюдать за происходящим. А когда все еще только строится, нужно помогать, подсказывать. Надеюсь, моя энергетика и аура команде помогают.
- Милоша Ржигу порой яростно критиковали за излишнюю эмоциональность...
- Эмоциональность можно выражать по-разному. Все эти разборки с судьями, взывания к трибунам, бросания планшеток, плескания водой из стакана – это глупость полная. Не надо выходить за рамки. Надо контролировать и держать себя в руках.
- В 2010-м Ржига возглавил «Атлант» в похожей ситуации, что и вы, и сумел вывести команду в финал Кубка Гагарина. Способен ли нынешний «Атлант» на такие подвиги?
- Наша задача - попасть в плей-офф. Может, мы еще и чемпионами станем, почему нет? Как говорится, никогда не говори никогда. При Ржиге была совсем другая команда, другие условия, другие возможности. Это все в прошлом. Сегодня здесь работаю я, и мы шаг за шагом будем двигаться к своей цели.
- Можно ли сочетать борьбу за высокие места и воспитание молодежи?
- А как же? Это же будущее клуба! На сегодняшний момент у «Атланта» есть неплохая молодежь, команда МХЛ идет в лидерах всей лиги. Ребята перспективные, надо им помогать раскрываться, давать шанс. У нас есть для этого возможности. Воспитать игрока на сегодняшний момент не так легко и просто. А купить хорошего квалифицированного хоккеиста – дорого. Поэтому будем растить своих Малкиных и Овечкиных.
- Поговорим о вашей карьере игрока. Как вы умудрились в 17 лет из «Дизелиста» попасть сразу в основной состав «Динамо»?
- Меня присмотрели в 1976 году на Спартакиаде, где я сыграл неплохо, был признан лучшим нападающим. Даже заметку про меня написали. Когда оканчивал школу, у меня был выбор – «Спартак» или «Динамо». С красно-белыми переговоры были телефонные. Бело-голубые же сделали ход конем: открываю однажды дверь, а там стоит Геннадий Лапшенков, тренер-селекционер «Динамо». Мы поговорили, дождались родителей, он сделал предложение, обрисовал перспективы – основной состав «Динамо», зарплата, армия, офицерские погоны, сборная СССР. Мысль о том, что я буду играть в одной команде с Александром Мальцевым, Валерием Васильевым, моими земляками из Пензы братьями Голиковыми, Василием Первухиным, сыграла свою роль. В то время в «Динамо» была большая плеяда пензенских воспитанников.
- Не страшно было?
- А чего бояться-то? Я ж не с улицы пришел, меня пригласили. Более того, уже через год меня позвали в сборную. У руля команды стоял Виктор Васильевич Тихонов, а моими партнерами по команде были такие звезды, как Петров, Михайлов, Харламов – представляете, что значит для молодого мальчишки оказаться в такой компании?
- Не было ощущения, что вы в космосе?
- Было очень приятно, конечно. Когда тебе дают шанс на таком уровне поработать – это интересно. Но робости не было – пришел, играл, смотрел, учился. И старшие ребята довольно-таки хорошо относились к молодым, помогали, подтаскивали. В то время весь наш хоккей строился по такой циклической системе: молодого защитника ставили в пару к более опытному, чтобы ума-разума набирался, нападающего - в тройку к ветеранам. В «Динамо» меня поначалу поставили к Мальцеву, с Александром Николаевичем мы играли в одном звене два сезона. В сборной начинал с братьями Голиковыми. Играть с такими мастерами - большое удовольствие. Не скажу, что это был какой-то космос – скорее, было очень душевно и почетно.
- Не жалеете, что в какой-то момент не оказались в ЦСКА?
- Это потом уже были разговоры. Я уже в сборной играл, когда селекционер армейцев Борис Шагас сказал: «Эх, был ты у меня на карандаше, но я тебя как-то прозевал...» А я тогда уже офицерские погоны получил в «Динамо», уже не сдернуть меня – такое время было... Ну, а жалеть – нет. Почему я должен жалеть? Считаю, в «Динамо» провел прекрасное время, этот клуб мне очень много дал в плане спорта и в воспитательном отношении. Считаю, моя карьера удалась. Я «Динамо» очень благодарен, и душой до сих пор в этом клубе, который люблю, уважаю и рад, что как игрок являюсь частью его истории.
- Спустя время не было сожаления, что не доиграли последний сезон в «Динамо», не дождались долгожданного чемпионства?
- Я все-таки стал чемпионом, и медаль золотая у меня есть. По всем правилам я отыграл больше половины матчей и внес свою лепту в чемпионство «Динамо».
- У вас не было одержимости играть в НХЛ?
- Как говорится, знал бы, где упасть, соломки бы подстелил... Конечно, желание было. И если бы мне было на тот момент 20 лет, я бы даже не раздумывал. А когда тебе уже 30, и тебя постоянно преследуют травмы, когда у тебя 15 сотрясений мозга и ты каждый год по месяцу-два отлеживаешься в больнице, начинаешь понимать, что здоровье одно, его не купишь. С таким количеством сотрясений ехать играть в НХЛ – это надо быть самоубийцей. Да и хоккей там был в то время совсем другой – намного жестче.
- Какой момент в вашей карьере был самым ярким?
- А как вы думаете, может что-то быть в спорте выше Олимпиады?
- Вряд ли.
- Мне повезло, я стал олимпийским чемпионом – это лучшее, что могло случиться со мной за всю карьеру. Многие об этом только мечтают. Хоккей – это не плавание, не гимнастика, где люди становятся пяти-шестикратными чемпионами за одну Олимпиаду. Командная игра – одна медаль на всех и в копилку сборной.
- Вы когда-то ощущали себя звездой?
- Приятно было, когда узнавали, просили автографы. Но каким-то сногсшибательным успехом я не пользовался, и большой звездой себя не считал – я был просто хорошим игроком. И время было хорошее.
