Форвард «Детройта» и сборной России Павел Дацюк рассказал как относится к переводу российского хоккея на площадки североамериканского образца, кого бы он включил в собственную «дрим-тим», почему его так поздно выбрали на драфте и как ему работается под руководством Майка Бэбкока.
— Как Вы думаете, необходимо ли спортсмену, выступающему за национальную сборную, быть патриотом своей страны? И, если не секрет, любите ли вы Россию?
— Любой спортсмен, выступающий под флагом своей сборной — патриот. Я — не исключение. Очень люблю свою Родину, свой Екатеринбург.
— Павел, как оцените шансы сборной России на Олимпиаде-2014 в Сочи, несмотря на то, что до неё ещё четыре года?
— Преимущество домашней площадки на Олимпиаде — огромный плюс, но и колоссальное давление, поэтому говорить о шансах заранее очень сложно. В Ванкувере мы уже почувствовали, что это такое — домашняя Олимпиада. Да, сборная России по хоккею считалась главным фаворитом Игр, но все же на нас было не такое давление, как на канадцев, поэтому они так слабо начали турнир. Что ж, как говорится, поживем — увидим. В любом случае, задача у нас всегда одна — выиграть золотые медали.
— Считаете ли вы необходимым включение хоккея с мячом в программу Игр-2014, учитывая что хоккей на траве уже является олимпийским видом спорта?
— Это было бы здорово! Чем больше хоккея, тем лучше, к тому же нам не помешает еще одна олимпийская медаль, ведь Россия — законодательница мод в этом виде спорта.
— Стоит ли в России для повышения интереса ввести североамериканские стандарты хоккейных площадок?
— Обеими руками «за»! Это пойдет только на пользу — не будет «фигурного катания», игра станет намного динамичнее, насыщеннее, будет больше движения, возрастет скорость мысли. Вижу в этом только плюсы. А еще мне бы хотелось, чтобы во всех дворцах в России сидения были прямо около стекла — это интересно и для зрителей, и для игроков. Конечно, когда отрабатываешь смену на льду, не замечаешь, что творится вокруг, но есть и паузы во время матча — можно перевести дух и порассматривать блондинок на трибунах! (Смеется.)
— Если бы было возможно перемещаться во времени, с кем из мастеров прошлого, советских и зарубежных, вам хотелось бы сыграть в одной тройке?
— Наверное, их было бы не двое, а минимум три десятка — столько в прошлом было прекрасных игроков! К тому же, надо было бы для начала их спросить, захотели бы они, чтобы с ними играл такой балласт, как я… В любом случае, назову троих — Валерий Харламов, Александр Мальцев и, наверное, Владимир Петров. Получается, я запасной. А вообще, если бы даже мне удалось просто посмотреть на этих мастеров вживую, получил бы громадное удовольствие. Готов сидеть на скамейке!
— Ваша пятерка мечты? Хоккейная, естественно. Ну, и чтобы вы там были!
— Давайте так: Никлас Линдстрем, Владимир Константинов, Валерий Харламов, Марио Лемье. Ну, и Павел Дацюк.
— Вы являетесь одним из лучших центральных нападающих в мире, но почему на драфте-1998 вы были выбраны лишь под 171-м номером? Неужели ни один клуб НХЛ не смог разглядеть ваш талант или была другая причина?
— Вообще, так интересно получилось, что многие из нынешнего состава «Детройта» прошли на драфте под поздними номерами — я в 6-м раунде, Хенрик Зеттерберг в 7-м, а наш защитник Джонатан Эрикссон вообще в последнем! Мы даже шутили над ним: «Джонатан, хоккейный драфт уже закончился, баскетбольный начался — мы уж думали, что тебя в баскетболисты взяли! Ты ведь у нас такой высокий!» Но я все равно очень благодарен, что меня заметили, ведь было такое чувство, что я развивался на 1–2 года позже остальных ребят. И спасибо тем людям, которые помогли мне раскрыться и постоянно совершенствоваться. Честно говоря, когда я уезжал из «Ак Барса» в НХЛ, то не был на 100 процентов уверен, что закреплюсь в составе такой легендарной команды как «Детройт». Но мне было уже 23 года, и это было абсолютно осознанное решение.
— Помните ли свою первую шайбу в НХЛ?
— Конечно, помню, такое не забывается! Это было в матче с «Каролиной», и я забросил шайбу вратарю между ног — да, точно. А вот кто стоял на воротах и кто отдал мне передачу — не помню, но однозначно кто-то из звезд. У нас тогда в команде были одни звезды. Ну, кроме меня, конечно… Вообще, это был замечательный год и замечательная команда — столько великолепных мастеров, у которых можно было многому научиться даже на тренировке. К тому же, у меня в семье ожидалось рождение дочки и Кубок Стэнли мы выиграли, так что 2002-й год был полон ярких событий и впечатлений.
— Всю свою карьеру в НХЛ вы выступаете за «Детройт», в котором всегда играла россыпь звезд. Кто из игроков, с которыми вы играли, произвел на вас большее впечатление?
— Таких было много, ведь, как я уже говорил, у нас всегда была великолепная команда. Но особенно поразил меня Стив Айзерман, он был действительно лучший. Есть такое выражение — «хоккейное сердце». Так вот у Стива было на 100 процентов хоккейное сердце: я видел, как этот человек, не жалея себя, выходил с травмами на лед, чтобы помочь команде. У него я учился профессиональному отношению к делу, и он много помогал мне, подсказывал, за что ему отдельная благодарность. Знаете, когда-то мне даже агенты и скауты говорили: «Ничего, что ты такой маленький и худенький — не страшно! Ты еще Айзермана не видел…» И на самом деле, он совсем не великан, но игрок великий.Кстати, интересует типография недорого.
— Всегда было интересно, какие у вас отношения в команде, ведь вы единственный российский хоккеист в «Красных Крыльях»?
— Дело в том, что в нашей команде играют ребята самых разных национальностей — шведы, финны, русские, американцы, канадцы, чехи, словаки. Настоящий интернационал! За счет этого сложился хороший, крепкий коллектив, в котором никто не тянет одеяло на себя. Ближе всех я общаюсь, пожалуй, с Хенриком Зеттербергом, а также дружу с Валтери Филппулой, Дериком Мичем и Кирком Молтби. Зеттерберг пришел на год позже, чем я, так что мы с ним вместе развиваемся и идем нога в ногу.
— Расскажите, пожалуйста, как Вам играется под руководством такого оригинального тренера, как Бэбкок? Мне кажется, что он не очень любит российских игроков.
— От добра добра не ищут. У Бэбкока нет ко мне претензий в профессиональном плане. А то, что он не любит русских — не замечал. Разве что только на Олимпиаде, когда он был главным тренером сборной Канады.
— Сколько шампанского входит в Кубок Стенли, а главное, сколько туда входит настоящего русского кваса?
— Сколько входит шампанского в Кубок Стэнли — затрудняюсь с ответом, зато точно знаю, сколько входит в меня, только это, думаю, никому не интересно. (Смеется.) К квасу тоже отношусь очень положительно.
